Появление Кейт совпало с двумя событиями – волной интереса к британской моде и зарождением стиля гранж. До недавнего времени Британия имела к моде лишь косвенное отношение. В начале девяностых в расписании Лондонской недели моды значилось только пятнадцать британских показов, в прошлом году их было более пятидесяти. Ситуация изменилась с приходом нового поколения дизайнеров: Стеллы Маккартни, Александра Маккуина, Джона Гальяно, Пола Смита. Британская мода перестала быть домашней индустрией, и Соединённое Королевство начало диктовать всему миру стиль женской одежды. Сейчас Лондон считается главным трендмейкером в области street wear и гордится колледжем Святого Мартина, одной из самых престижных школ моды в мире.
Смит, Гальяно и Маккуин с их революционными идеями (яркий подкладочный шёлк, брюки-бамстеры – а-ля рабочий Ист-Энда и др.) появились не на пустом месте. Лондон всегда славился традициями богемной жизни, особенно в области мужского костюма, вспомним хотя бы зелёную гвоздику в петлице у Оскара Уайльда. В Лондоне fashion – не просто бизнес, а стиль жизни. Только здесь можно увидеть столь смело и эксцентрично одетых европейцев. Девушки носят мужские вещи – рубашки, пиджаки, шляпы, любят колготки ярких цветов (популярные в России телесные колготки в Лондоне – этнографическая редкость), надевают сапоги на голые ноги и наматывают объёмные шарфы поверх легкомысленных платьев с цветочным принтом. На лондонских улицах много винтажной одежды, отделы винтажа есть во многих британских магазинах – в том числе и в крупнейшем торговом центре марки Topshop, для которой Кейт на протяжении четырёх лет создавала коллекцию городской одежды.
Тогда же, в девяностые, в эпоху подъёма британской моды, в Америке зародился стиль гранж. В 1993-м дизайнер Марк Джейкобс показал первую коллекцию гранжа, надев на манекенщиц сарафаны, напоминающие одежду из сиротского приюта, тяжёлые армейские ботинки, куртки грязных расцветок, вытянутые свитера-мешки и драные полушубки. Что означают эти чучела? И зачем он напялил на моделей старые коврики из ванной? Гранжеры, одетые в старьё, производили на зрителей впечатление бомжей из Гарлема, нарядившихся для поездки на Манхэттен. Но Джейкобс вовсе не фантазировал на тему нью-йоркского дна, он предлагал миру моды новую философию – философию богатой бедности. Он принёс на подиум антикультуру уличных подростков, низовой шик, но гранжеры, в отличие от бомжей Гарлема, не носили старые или ветхие вещи, они их имитировали, используя качественные и дорогие ткани. Гранж – стиль высокоразвитой Европы и Америки, мода на новые рваные джинсы и только что сшитые платья «из бабушкиных сундуков».
В 1993-м фланелевые рубашки и жилеты милитари были для высокой моды таким же откровением, как для жителей развалившегося СССР сведения о том, что американские миллионеры ходят в застиранных футболках. Сейчас гранж повсюду: рваные коленки, слишком большие или, наоборот, укороченные свитера, неровные края, необработанные швы и подолы, трикотаж с огромными петлями, стильные юбки, надетые поверх брюк, – все эти вещи вошли в повседневность благодаря Джейкобсу.
Кому, как не лондонским эстетам, было оценить новации нью-йоркского модельера? Кейт Мосс взяла достижения британских дизайнеров, смешала их с гранжем, добавила свою изюминку и получила собственный стиль. Стиль Кейт Мосс – это сочетание, казалось бы, не сочетаемых вещей. Она надевает шорты с сапогами, джинсы с бриллиантами, носит куртки-косухи поверх шёлковых платьиц, к вечернему платью у неё прилагается дорожная сумка, а жилеты милитари она накидывает на кружева. Кроме того, Кейт ввела в городской обиход принципиально новые вещи: австралийские валенки из овчины угги, балетки, обтягивающие джинсы, золотые цепочки в несколько рядов. Знакомые вещи Кейт заставляет выглядеть по-новому: свой гардероб она не мыслит без мужских жилетов, которые носит поверх платьев, мужских футболок или просто надевает на голое тело. Кейт считает, что ничто так не красит женщину, как правильно подобранная сумка (вопреки утверждению, что главное – это обувь и причёска). Понятие дресс-код для Кейт не существует, она может выйти в вечернем платье к завтраку или появиться в коротеньком платье в цветочек на красной дорожке Каннского фестиваля. Три четверти гардероба Кейт – винтаж: «Я люблю всё старое, кроме старых мужчин. Прекрасная шёлковая блузка всегда останется прекрасной шёлковой блузкой, сколько её не носи». Кейт, подписавшая контракты с Versace, Chanel, Dior, любит посещать секонд-хенды и рыться на развалах винтажных ярмарок. Она никогда не брезгует дешёвыми сетевыми магазинами. Многочисленные награды за создание собственного стиля и вклад в индустрию моды Кейт не в последнюю очередь получила за умение сочетать дизайнерские вещи и ширпотреб. Ей ничего не стоит выйти из дома в платье от Gucci и прихватить с собой сумочку за 20 евро. При этом Кейт – единственная манекенщица, которую называют иконой стиля: манера одеваться у неё так же независима от сиюминутных веяний моды, как костюм британской королевы или шляпка и перчатки Одри Хепберн. По мнению журнала Harpers Bazar, Кейт «лучше всего воплощает современную Великобританию, как в своё время её воплощала принцесса Диана». Во всяком случае, та эмоциональная встряска, которую Кейт периодически устраивает британцам, сопоставима – пусть не по положительности эмоций, но по их силе – с волной симпатии к всенародно любимой принцессе.
Стилистические эксперименты взбалмошной супермодели остались бы её личным делом, если бы не неудержимое желание потребителей «копировать Кейт Мосс». Стоит ей появиться в штанах-бананах или мужской майке на два размера больше, как спустя три месяца вам хочется купить такую же. Надень это кто-нибудь другой, вы бы покрутили пальцем у виска и сказали: «Ну и вырядилась, пугало огородное…» Но Кейт – человек, которому тянет подражать. Почему-то, увидев её, мы забываем о собственной индивидуальности, превращаемся в мартышек и с мылом влезаем в скинни-джинсы, которые для нашего 48-го размера не то чтобы самое оно, но ведь все уже носят – так что наплевать на невозможность съесть лишний кусочек. В Кейт есть нечто от приторной кока-колы и вредной организму сигареты: что-то нас к ней тянет, а что – непонятно.